Звуки молчания: новые арт-стратегии и тактики белорусских художников

Проходившая с 27 января по 10 марта 2012 года в Нью-Йорке выставка белорусского современного искусства «Звуки молчания: искусство в период диктатуры» обнаружила новые арт-возможности критики режима Лукашенко и создания иной социальной реальности.

Олег Юшко / Full Linen Jacket / 2010

В период с 27 января по 10 марта 2012 года в галерее «EFA Project Space» в Нью-Йорке проходила выставка «Звуки молчания: искусство в период диктатуры», объединившая девять белорусских художников, часть из которых живёт и работает в Беларуси, часть за её пределами, а также несколько белорусских арт-коллективов. В качестве куратора выставки выступила выходец из Беларуси, критик Ольга Копенкина. Своей задачей Ольга видела представление работ (видео, постеров, рисунков, объектов и инсталляций) новой генерации белорусских художников, у большинства из которых сознательная жизнь началась в период правления Лукашенко.

Вынесенное в название словосочетание «звуки молчания» символизирует, с одной стороны, молчаливые акции протеста, на которые, благодаря созданной «ВКонтакте» группе «Революция через социальную сеть» (РЧСС), в весенние и летние месяцы 2011 года собирались люди в разных городах Беларуси. С другой — приобретает в рамках экспозиции расширительное значение, позволяя взглянуть на «жизнь в период диктатуры» с самых разных сторон.

Antibrainwash project / постер взят с сайта www.antibrainwash.net

Политическая реальность и национальные символы

Критическое обращение молодых белорусских художников к социально-политической реальности имеет свои истоки в художественных акциях, которые организовывались в позднее советское время в СССР и БССР в частности. Именно эти акции, которые привели к формированию новых арт-объединений и организации ряда коллективных выставок, были первым шагом к автономизации арт-сообщества по отношению к идеологии и политике официальных структур, важнейшей из которых был Союз художников.

Уже к началу 1990-х можно было увидеть первые плоды институализации нового сообщества: прежде всего, это галерея «Шестая линия» (одним из кураторов которой была Ольга Копенкина), а также ряд ежегодных международных фестивалей современного искусства, проходивших в Минске и Витебске. Тем не менее, к концу 1990-х на белорусской арт-сцене возникает новая тенденция: галереи закрываются, фестивали сворачиваются, коллективы распадаются. Важнейшей причиной всего этого является консолидация авторитарного режима Александра Лукашенко.

Алесь Пушкин / серия перформансоф и документов / 1998-2002 // на фото кадр из документации перформанса "Solder of Fortune" / 2002

Одной из самых отчётливых реакций на эту новую ситуацию в политике и культуре становятся перформансы Алеся Пушкина, документация которых представлена в рамках экспозиции. Алесь Пушкин, как и художники Александр Комаров и Олег Юшко, принадлежит к более старшему поколению, на которое оказала своё влияние политическая и эстетическая реальность конца 1980-х, проникнутая духом популярного в те годы национального Возрождения. Поэтому все три автора чаще работают с темой коллективной идентичности — национальной и культурной, нежели с конкретными приметами времени.

Главными связующими элементами беларусской коллективной идентичности выступают белорусский язык, который стал темой видеоисследования Александра Комарова, и лён, в который облачил всех без исключения — продавцов в магазинах, прогуливающихся в парке и занятых семейными делами — персонажей своей инсталляции Олег Юшко. Если белорусский язык является символом конструирования данной идентичности снизу, белорусский режим делает всё возможное, чтобы сузить сферу распространения этого языка и, как видно в серии работ «Implications» Олега Юшко, активно устраняет следы его присутствия — прежде всего в виде распространенного лозунга «Жыве Беларусь!» — с фасадов домов. А лён как один из фэшн-брендов белорусской промышленности обнаруживает механизм навязывания этой идентичности сверху — диктование того, что следует покупать всем белорусам (белорусская интеллектуалка Альмира Усманова рассматривает слоган «Купляйце беларускае!» как символ конструирования белорусской властью нации не как общности традиции, языка и истории, а как «общности практики потребления»).

Третий, несколько старший представитель этой генерации художников Алесь Пушкин постоянно использует элементы и символы традиционной национальной культуры (кроме белорусского языка): это могут быть узоры и элементы белорусского орнамента или христианские мотивы, которые он противопоставляет политическому режиму Лукашенко. Один из самых ярких перформансов 1999 года Алеся Пушкина «Подарок президенту» разыгрывался на подступах к Резиденции президента Республики Беларусь в Минске, куда художник, облаченный в рубашку с национальным орнаментом, привез тележку с навозом. К выгруженному там же навозу Алесь вилами пригвоздил портрет Лукашенко и надпись «За пяцігадовую плённую працу!». Важнейшей частью большинства перформансов Алеся Пушкина является его задержание органами правопорядка.

Беларусь как «критическая онтология нас самих»

Генерация 20-летних белорусских художников, как кажется, говорит на несколько ином языке и использует иные визуальные и символические тактики. Беларусь в их интерпретациях превращается в более сложную политическую, социальную, экономическую и повседневную реальность, которая нуждается в скрупулезном исследовании, направленном на создание чего-то вроде «критической онтологии нас самих» Мишеля Фуко.

Так, художники группы FAU в своей инсталляции «Монополия. Белорусская версия» предлагают включиться в распродажу белорусской государственной и муниципальной собственности, правила которой определены в пользу управляющего аппарата и способствуют росту коррумпированности его представителей — приближенных к Лукашенко чиновников и бизнесменов.

Эта инсталляция вступает в явное противоречие с той идеологической продукцией белорусского режима, которую выставляет в своем основанном в 2007 году во Франкфурте «Офисе антипропаганды» Марина Напрушкина. Один из главных слоганов из агитационных плакатов «За Беларусь для народа» выступает побудительным мотивом для исследования художницей своеобразия белорусского «социального государства», в котором социальному незавидная роль — молчаливого большинства, безоговорочно согласного со всеми начинаниями президента и не имеющего права даже на несанкционированные властями массовые гуляния по городу.

Однако, как бы того ни хотели и чтобы для этого ни делали белорусские власти, белорусское общество не сводится к тому, что о нём говорит пропаганда. Именно возможность создания иного общества, как с точки зрения его субъектов, так и механизмов, интересует создателей интернет-площадки «Против промывания мозгов!» www.antibrainwash.net и примыкающего к ней Никиту Кадана, а также художников Сергея Шабохина, Лену Сулковскую, Евгения Шадко и Дениса Лимонова.

Олег Юшко / Full Linen Jacket / 2010 // на заднем плане: аntibrainwash project / постеры взяты с сайта www.antibrainwash.net

Иное общество: между анонимностью и субъективацией

Своеобразие проекта «Против промывания мозгов!» www.antibrainwash.net состоит в том, что он является анонимным объединением всех тех, кому, как можно прочесть на сайте, «не хочется жить в унижении и страхе» и кто неравнодушен и готов занять активную позицию. Задача художников — помочь людям в этом, а их инструментом являются продукты наглядной агитации — листовки, плакаты, наклейки, а так же трафареты для граффити, которые можно распечатать и распространить для использования там, где это возможно и необходимо: в своём подъезде, районе, в общественном транспорте. Анонимность проекта обусловлена тем, что (о чём и напоминают его создатели) распространение листовок и плакатов в Беларуси — это небезопасное (административно и уголовно наказуемое) занятие.

Однако, несмотря на это, авторы плакатов избегают эзопова языка, вступая в прямой контакт с репрессивной белорусской реальностью. Глядя на плакаты, в том числе представленные на выставке, можно составить перечень властных репрессивных механизмов — от риторических приёмов речи главы государства и способов проведения в стране гендерной политики до преследования независимых журналистов, закрытых и марионеточных судебных процессов, милицейского произвола, практикуемой смертной казни, пыток в тюрьмах, политических заключённых. Также есть возможность познакомиться с различными способами реакции на это белорусского общества в виде писем солидарности с политзаключенным, молчаливых акций протеста по средам и протестов против строительства АЭС, а также в виде альтернативного «исторического нарратива», или нарратива протеста и солидарности, включающего важнейшие даты добровольной общественной мобилизации, например, 19 декабря (дата последних президентских выборов 2010 года) или 16-е число каждого месяца (день солидарности). Альтернативный нарратив имеет и свою знаковую систему, важнейшими элементами которой являются аббревиатуры ШОС («Штоб он сдох!») и РЧСС («Революция через социальную сеть»), хлопки, ставшие способом самовыражения во время молчаливых акций протеста по средам, а затем их символом, а также фигура ангела-хранителя, которым можно стать для политзаключённого, посылая ему регулярно письма и газеты.

Лена Сулковская / "Я знаю место" / 2012

Художница Лена Сулковская предлагает свой вариант топографирования этого нарратива: через определённый графический приём обнаруживая и одновременно скрывая (в целях указания на двусмысленность этого места, власти и одновременно возможности для её свержения) один из центров политической жизни Минска — площадь перед Домом правительства.

Ещё один участник выставки Сергей Шабохин переносит противостояние репрессивной властной механики и протестной социальной тактики в пространство повседневной жизни. Его серия «Практики подчинения» объединяет в себе различные объекты страха. Например, оставленные в парках предметы личного обихода или банкоматы как символы летнего финансового кризиса в Беларуси. Одной из связующих частей этих предметов является водопроводная труба из собственной квартиры художника, запах из которой, по его словам, символизирует прогнивший социализм по-белорусски.

Другая важная подтема «Практик подчинения» — это Беларусь как социальное тело, как плоть коллективной жизни, впитывающей в себя пугающие предметы. В отличие от большинства объектов страха, это тело персонифицировано, состоит из множества взятых из интернета лиц современников, которые могут каким-то образом ассоциироваться с исследуемыми объектами страха.

Теме персонификации, придания новых очертаний закостеневшей белорусской реальности посвящена работа ещё одного участника экспозиции Евгения Шадко. На груди выполненной в технике живописи фигуры подростка с лицом, скрытым длинными распущенными волосами, мы видим фотографию одного из молодых политических активистов и политзаключённого Дмитрия Дашкевича. Перед нами определенная стратегия субъективации белорусской молодежи через персонификацию протестной политической реальности, которую всеми силами вуалирует власть: о ней если изредка и говорят государственные СМИ, то в терминах терроризма, девиации (наркомании и проституции) и растления Западом.

В своём представленном в рамках экспозиции фильме «Патриот» Марина Напрушкина, гуляя по городу Минску с портретом Лукашенко, предлагает ответный вариант субъективации — также для неравнодушных, только из другого сегмента белорусского общества, сегмента согласных с Лукашенко. Эта модель субъективации, однако, содержит в себе подрывающий её парадокс, так как предполагает выстраивание личного отношения к тому, кто сам себя определяет не как конкретную личность, а как «лицо» всего белорусского народа и белорусского государства.

Денис Лимонов (и группа "Липовый цвет") / "Письмо совести" / 2011

Стратегия субъективации и персонификации белорусского общества достигает своей кульминации в представленном в рамках выставки «Письме Дениса Лимонова генпрокурору РБ». В этом письме художник заявляет о причастности арт-группы «Липовый цвет», лидером которой он является, к ряду взрывов, прогремевших в общественных местах Беларуси в период с 14 сентября 2005 года по 11 апреля 2011 года, когда произошла трагедия в минском метро, в результате которой погибли пятнадцать человек и более двухсот получили ранения (обвинённые в организации последнего теракта Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев были казнены в марте 2012 года). В письме художник также признает связь своей арт-группы с террористическими группировками европейских стран, а в качестве мотива своих действий, которые считает художественными произведениями, называет предотвращение посредством локальных акций «крупномасштабного политического террора» и «привлечение общественного внимания к проблеме конституционного фашизма в республике».

«Личное есть политическое»

Иная белорусская реальность, с которой работает молодое поколение белорусских художников, складывается из ряда оппозиций: с одной стороны, это ряд «физики» (вполне традиционных форм принуждения) и микрофизики (невидимых и рассеянных форм контроля и управления) власти, а с другой — набор стратегий сопротивления им. Первый ряд ассоциируется с унижением и страхом, второй — с протестом, активной позицией и солидаризацией. Микрофизика власти разворачивается между полюсами одного лица (главы государства) и множества анонимных или обезличенных практик подчинения (никто не знает в лицо исполнителей смертных приговоров, а многие судьи или стражи порядка выступают как корпоративное целое). Протестные тактики, в свою очередь, разворачиваются в противоречивом порядке: это не только процесс от анонимного фона к субъективации, включающей в себя конструирование памяти о тех, кто пострадал от режима, но и внимание к новым тактикам идентификации [1].

Представление белорусского общества через противопоставление многообразия «практик подавления», с одной стороны, и разнообразных стратегий и тактик сопротивления и солидаризации, с другой, лишает это общество той гомогенности, которая вверяется ему государственной идеологией или к которому тяготеют национальная идея и национальный нарратив. Однако национальная идея и нарратив при этом не отрицаются, а занимают своё место в многообразной социальной реальности, получая экономическую, политическую, гендерную и прочую конкретизации. В этом смысле молодые белорусские художники как бы предлагают другим активным участникам социальной жизни — исследователям или представителям контр-элит — новые стратегии и тактики, которые принимают вид тщательной работы с конкретными измерениями и феноменами социального, с трудом собираются в единое и непротиворечивое целое и поэтому нуждаются в постоянной артикуляции и согласовании. Особая роль при этом уделяется исследованию повседневной реальности, наполненной невидимыми страхами и творческими реакциями на них, породившими новые символы протеста и объединения.

Именно повседневная реальность оказывается тем резервуаром смыслов, работа с которыми приводит к рождению всё новых смыслов. Очень важно, что эта реальность тяготеет к персонификации и субъективации, связанной с собственной биографией и судьбой. Молодое поколение белорусских художников как будто вкладывает новый смысл в феминистское «личное есть политическое», благодаря чему рождается и новое личное (как оппозиция одному лицу и подчинённому ему обезличенному аппарату) и новое политическое (как многообразие практик социального участия и локальных акций, проявления неравнодушия и солидаризации). Можно также увидеть это политическое как форму открытого и рефлексивного сообщества, поддерживаемого новыми формами креативного со-участия в жизни иной или своей Беларуси.

Олег Юшко /Implication / 2002-2007// Евгений Шадко / 2011

Примечания:

[1] Причём, как это понятно из практической направленности плакатов, собираемых в рамках площадки «Против промывания мозгов!», это тактики не только эстетического свойства. Марина Напрушкина также не только экспонирует свои работы на выставках и в интернете, но и использует их в своём сотрудничестве с белорусской общественной организацией «Наш дом», а также в совместных проектах с исследовательницей гендерного вопроса и активисткой из Беларуси Ириной Соломатиной.

// текст написан для майского номера «Художественного журнала» ©

// источник: www.n-europe.eu

// фотоотчет о выставке